«РЫБЧИНСКИЙ С ТУГАРЕВЫМ — ФАНАТЫ ТРЕНИРОВОК»
— Чем выделялись Куликов с Рыбчинским?
— В отличие от Жемалетдинова, который всегда играл сильно, эти ребята (добавлю к ним и Тугарева) не были лидерами своей команды в академии. Заметнее были Махатадзе, Галаджан, Галанин и Лысов, игравшие за юниорские сборные. На них больше рассчитывали.
Рома Тугарев в юности совсем маленький был. С мячом хорошо обращался, но уступал раньше повзрослевшим ребятам — проигрывал конкуренцию Мише Лысову, игравшему в атаке. Но Рома все равно терпел и работал. Та же история с Рыбчинским.
Куликова вообще в последний момент взяли из перовского филиала — потому что часть игроков выпускного года ушла в молодежку, и «Локомотиву»-1998 требовались игроки. Куля продолжал вкалывать и в прошлом году выскочил из засады.
Этим троим — Куликову, Рыбчинскому и Тугареву — помогло создание «Казанки». Иначе бы они растворились и не попали в РПЛ. За те два года, что мы вместе работали, ребята шагнули вперед.
— Как они развивались?
— Во-первых, играли против мужиков во второй лиге. Во-вторых, сами хотели прогрессировать. Ну, и наш тренерский штаб старался развивать их сильные качества. Рыбчинский с Тугаревым — фанаты тренировок. Раньше приходят, позже уходят. Про таких говорят — спят с мячом.
Им не хватало зрелости — совсем же мальчики были, еще даже не юноши. Но техника уже была на высоком уровне. Нашей задачей было дать им окрепнуть.
— Махатадзе ушел в «Ростов». Лысов не играет из-за проблем с сосудами. Почему в первую команду не попал Галанин?
— Он пропустил год из-за сложной травмы. В молодом возрасте это серьезно. Но он выдержал, играет сейчас в «Казанке», и, думаю, на него еще обратят внимание. С его игровым интеллектом он мог бы стать сильным футболистом.
— За счет чего Баринов прорвался в основу?
— Талантливому футболисту тяжело без внутреннего стержня, а Дима — подмосковный парень с боевым характером. Имею в виду не злость и агрессивность, а умение терпеть и критически относиться к себе. У Баринова нет какой-то выдающейся техники, но его трудно обыграть, он понимает игру, неуступчив в единоборствах и хорошо начинает атаки.
— В «Локо» вы начинали работать с Миранчуками. Почему первым в основу пробился Алексей?
— Аналогичные шансы попасть к Биличу были и у Антона, и у Сани Ломакина, игравшего у Талалаева в юношеской сборной. Но сложилось так, что попал Алексей, а Антон терпел, смотрел на брата и после аренды попал в струю.
Ломакина же понесло — «Енисей», «Урал», «Лейрия». Я все жду, что он зацепится. В моем понимании, он очень приличный атакующий полузащитник. Левша, креативный, техничный, и забивал, и отдавал. К тому же с мощным организмом. Обычно игроки сдуваются во втором тайме, а Ломакин и полузащитник Денис Анисимов, наоборот, прибавляли.
— Магкеев чем интересен?
— Спокойный, уравновешенный, книжки читает, изучает язык. Семин заметил его, доверился, и Мага неплохо сыграл. Он физически сильный, неуступчивый — Палыч таких любит. К тому же Мага — не легкомысленный парень. Надеюсь, выдержит испытание медными трубами и не пропадет, как многие другие таланты.
«У НОВОГО РУКОВОДСТВА ДРУГИЕ ПЛАНЫ, В КОТОРЫЕ НАШ ШТАБ НЕ ВПИСЫВАЕТСЯ»
— Как работалось во второй команде с иностранцами, которых ссылали из основы?
— Мы были только рады таким ребятам, как Буссуфа и Фернандеш. В дубле они не сачковали. Глядя на них на тренировках, молодые игроки стремились к такому же уровню. К тому же иностранцы и нашему штабу помогали. Говорили: «Коуч, присмотрись к этому парню».
— Каким человеком запомнился Иннокентий Самохвалов?
— Очень добродушный парень. Спокойный. Высокий, 191 см. Наши «малыши» его по-доброму подкалывали — иногда удавалось и разозлить. Уходил от нас в аренду, потом вернулся. Семин во время перерывов на сборные иногда брал его на тренировки основы. Очень жаль, что случилось такое горе.
— Вы говорили, что еще за полгода до конца контракта с «Локомотивом» понимали: придется уходить. Почему?
— Стало ясно, что у нового руководства другие планы, в которые наш штаб не вписывается. Нам дали доработать контракт, и мы спокойно расстались. Мы не вышли в ФНЛ, заняли второе место, но, как ни крути, давали результат.
— Важнее было дать игроков основе или занять место повыше?
— На первом месте — подготовка игроков. Но как подготовишь человека к топ-клубу, если не будешь всегда бороться за победу? Да, многое зависит от поколения. 1996-й дал много талантов. 1997-й — почти никого. 1998-й — опять много. Но все равно надо стремиться как можно выше. Иначе и болельщики не поймут, что первая команда наверху, а молодежка плавает где-то в подвале.
— После «Локомотива» вы год не тренировали. Сами взяли паузу?
— Нет, не брал. Расставание с «Локомотивом» произошло летом, когда другие команды уже определились с тренерами. Так что сразу рассчитывать на новую работу было тяжело. А дальше — тишина. Потом еще и коронавирус начался.
— Куда звали до «Урала»?
— Общался по скайпу с одним клубом из Армении. Ознакомительный разговор, без конкретики. Еще встречался с представителями питерского «Динамо». Они собирались возродить клуб и заявиться во вторую лигу, но им посоветовали не торопиться, так что вариант отпал.
— Ездили на стажировки?
— У меня хорошие отношения с помощником Эрика Штоффельхауса — Вилли Кронхардтом, который занимался селекцией «Локомотива». Он живет под Берлином и устраивал нам стажировки в Германии, когда я работал в «Казанке», но в 2020-м не получилось: не выпускали никуда.
— Как строилось ваше общение со Штоффельхаусом?
— Он ходил на все матчи «Казанки» и проводил собрания тренеров команд клубной структуры. Мы делились успехами и проблемами. Иногда и Илья Геркус подключался. Полезные встречи. Не хватало только Юрия Семина, но вы же знаете о его сложных отношениях с тем руководством.
— Как вы общались с Семиным?
— По серьезным вопросам я мог связаться с Палычем, но у него хватало дел в первой команде, так что чаще был на связи с его помощниками — они в том числе для того и нужны, чтобы быть связующим звеном со второй командой. Я слышал, Семина упрекали в равнодушии к «Казанке», но это несправедливое обвинение. Например, во время пауз на сборные он устраивал мини-турниры между оставшимися игроками основы, «Казанки» и молодежки. Так что имел представление обо всех футболистах.
— В чем отличие молодежки «Урала» от локомотивской?
— В Москву стекаются таланты со всей страны. В Екатеринбурге в этом плане сложнее, но президент Григорий Иванов задачу сформулировал: «Подготовьте кого-то — чтоб в основе были свои ребята». Отличие еще и в том, что наша зона ПФЛ сложнее, чем та, где играла «Казанка». Там были один-два конкурента в борьбе за первое место, а в зоне «Урал-Приволжье» команд пять претендует на выход в ФНЛ.
Сложно собрать ребят, чтобы конкурировать с ведущими клубами, но нам это все же удалось. Страна-то большая — самородки у нас всегда были. Наша задача — найти их, дать зацепиться и дотянуться до хорошего уровня.
— Вам, как и в «Локомотиве», помогает Ансар Аюпов?
— Да, нашей дружбе скоро исполнится тридцать лет. Мы недавно посчитали. Началось все даже не с «Асмарала», а с «Красной Пресни». На первый выезд в Петрозаводск мы отправились партнерами по команде, а вернулись близкими друзьями.
— Что произошло в Петрозаводске?
— Это особо и не объяснишь. Просто пообщались и совпали друг с другом.
«МНОГИМ РЕБЯТАМ ИЗ МОЛОДЕЖНОЙ СБОРНОЙ ГИНЕР ПОМОГАЛ И ПОСЛЕ МЧМ»
— Чем впечатлял Бесков в «Асмарале»?
— Детальностью. Объяснял, кому в какую ногу отдавать, как принимать мяч. Для него не было мелочей. На тренировке, даже если после розыгрыша в центре поля шла неправильная передача, он командовал: «Стоп. Начинаем по новой». Давно знавшим его ребятам было тяжеловато, а нам с Ансаром — нормально. Нам было за счастье играть рядом с такими мастерами, как Юрий Гаврилов, и стараться оправдать доверие Бескова.
Другой его плюс: если он увидел в молодом игроке талант, то ничье мнение его больше не интересовало — ни президента, ни другой шишки. Сразу поднимал в основу.
— Как случился скандальный проигрыш Гане на молодежном чемпионате мира-1993?
— Сложное время, мы были молодые, так что сейчас трудно ответить. Подробностей уже не вспомню. К слову, та сборная создавалась еще при СССР. Если бы страна не распалась, я бы, может, и не попал в команду.
— Евгений Гинер помогал той сборной?
— Да, мы тогда и познакомились. Он как товарищ тренера Кучеревского стал спонсором команды. Запомнился момент в самолете, когда летели на турнир. Кажется, кто-то из футболистов громко разговаривал, а одному пассажиру это не понравилось — начал руками махать. Тогда Леннорыч заступился: встал и спокойно посадил человека на место. Знаю, что многим ребятам из той сборной Гинер помогал и после турнира. К нему обращались, и он решал какие-то вопросы.
— Давно общались с нападающим той молодежки Юрием Петровым, который после «Спартака» и «Локо» уехал в Голландию?
— Мы с Ансаром в каждый отпуск на неделю приезжали к старым друзьям — в Голландию и Германию. Всегда встречались и с Юрой. А последние несколько лет не виделись. Пытались его найти, но ничего не получилось. Слышал, что Юре совсем тяжело. Даже в тюрьму попадал.
— Главная сложность, с которой столкнулись после перехода в «Фейенорд»?
— Язык. В школе учил, но не очень упорно — в восьмидесятые готовился стать советским футболистом и играть за «Торпедо». Не предполагал, что попаду в Голландию. Но к моим проблемам с коммуникацией в «Фейенорде» относились с пониманием. Главное — что ты показываешь на поле. А там я посторонним не выглядел. И от болельщиков негатива не чувствовал. Хотя они серьезные ребята — работяги, портовые рабочие, грузчики.
Другая сложность — в «Динамо» я постоянно играл, а в «Фейенорде» пришлось конкурировать с ван Бронкхорстом. Надо было еще больше стараться, пыхтеть, а я загонялся: как же так, я же лучше (так я тогда думал).
Меня же сначала на лавочку, потом на трибуну. Я еще сильнее запаниковал. А когда долго не играешь — теряешь тонус. Тебя выпускают — а ты уже не можешь показать себя на сто процентов. Выходя на замену, я терялся.
— Часто собирались в Голландии русскоязычной компанией?
— Ну а как же. Практически каждые выходные. В нашу бригаду входили Юра Петров, Ансар, Андрей Демченко, Дима Шуков. Теперь думаю, что это мешало вливаться в голландский быт. Надо было меньше проводить время со своими. Хотя мы все равно учили язык, а местные игроки интегрировали нас в иностранную жизнь.
— Кто, например?
— Петер Бос, тренирующий сейчас «Байер». Он приглашал к себе на чай меня и Ансара, который вообще играл не за «Фейенорд», а за «Твенте». Но Бос все равно позвал его как моего друга. По человеческим качествам сравнил бы Петера с Олафом Тоном из «Шальке». Это настоящие капитаны. Умеют сплачивать команду — чтобы все игроки чувствовали себя нормально.
— Роналд Куман, приехав в «Фейенорд» из «Барсы», повел всю команду играть в гольф. Вы умели?
— Не-а. У Кумана и экипировка специальная была, а я приехал в обычной одежде. Вот когда Геретс в «Льерсе» отправил нас кататься на беговых лыжах, я уже был в порядке. Сказалась школьная подготовка. Проехал сколько надо.
— А как сплавлялись на байдарке в «Шальке»?
— Мне повезло. Как только я сел в лодку, она перевернулась, мы все промокли, и нас сняли с соревнования.
— Почему среди всех своих тренеров выделяете Эрика Геретса?
— У него мне удалось реализовать свои лучшие качества. Для футболиста очень важно найти свою команду и своего тренера. Мы сенсационно выиграли чемпионат Бельгии, и весь город гудел. Потом Геретс ушел в «Брюгге», звал с собой, но возникла какая-то сложность с контрактом, и я, как сейчас понимаю, совершил ошибку, выбрав «Шальке». Там я забил в рурском дерби, попал в сборную, но стабильного места в составе не имел.
— Каким показался вратарь Йенс Леманн?
— Непростой парень. Жесткий в плане восприятия мира. Совсем не рубаха-парень. Но в то же время пару раз возил меня и голландского форварда Рене Айкелькампа в соседний город: интегрировал в команду, в немецкую жизнь, показывал хорошие кафе и места для прогулок.
— Как решили стать тренером?
— Помню этот момент. В один из наших клубов, где я играл после Голландии, меня звал один тренер, а потом пришел другой. Он выпускал меня совсем не на моей позиции — в защите. Я поинтересовался, зачем он меня туда ставит. «А куда?» — «В центр. Я же там всегда играл». — «Я что, вас всех должен знать?»
Странное отношение к сложившемуся футболисту. Меня это сильно возмутило, и я сказал себе, что не стану таким тренером. Про своих футболистов буду знать все. А если чего-то не знаю, то скажу об этом корректнее.
